Павликовский, справедливо прозванный собирателем талантов, увлекся Фельдманом, как когда-то Каминским, Семашковой, Сольской, Романом и рядом других. Он не боялся работы.

Этот вообще неразговорчивый человек поражал нас своим красноречием, а если слова не вызывали нужных результатов,- он играл. Становился на место актера и показывал, как должна быть сыграна сцена. Его превосходство над Козьмяном и многими другими режиссерами заключалось в том, что он сам умел воспроизвести на сцене то, чего нельзя было выразить словами. Благодаря такому методу работы, такой настойчивости режиссера Бос в исполнении Фельдмана стал мастерским воплощением персонажа Гейерманса. Его сравнивали с образами картин Гойи. В руках Павликовского Фельдман вырос в настоящего титана сцены. Еще не раз я буду иметь возможность вспомнить о нем.
Весна 1902 года принесла два интересных дебюта драматургов. В мае начал работать для сцены Тадеуш Риттнер. Мы поставили его пьесу «Соседка», в которой во всем своем блеске проявился замечательный драматический талант молоденькой тогда Ядвиги Мрозовской, пришедшей к нам из оперетты. Ровно через год мы играли следующую пьесу Риттнера — «Машина». Спустя месяц после премьеры «Соседки» первые шаги на львовской сцене сделал Зыгмунт Кавецкий.

Сейчас я точно не помню, был ли он тогда еще мелким почтовым чиновником или уже заместителем преподавателя гимназии. Примерно за год перед этим он обратился с просьбой принять его на работу в качестве суфлера. По-видимому, он хотел немножко подработать, так как ему было трудно прожить на свой скромный заработок. Возможно, что в этом было немного истины, но, кажется, больше благородной хитрости. Он просто намеревался ближе узнать театр, чтобы, работая над пьесой, избежать ошибок, вызванных незнанием сцены. В результате такого эксперимента появилась «Драма Калины», Которая обошла, Пожалуй, все польские сцены. В перзом варианте, который автор представил директору, это была пустая болтовня. Только после переработки и многочисленных консультаций появилось произведение, в котором было действие и бурлила жизнь. Заглавную роль в этой пьесе играл Каминский, его жену — Морская, актера Трыбулака — Роман, а я — Корыцкого, так называемого Тын-ды-рын-ды. Пьеса не вызвала ни малейшего интереса у публики. Касса и зрительный зал были пусты.
Про сериал «Сотня» (The 100) мне в интернете повстречалась интересная информация. И вот здесь об этом сериале можно найти любые подробности. Обратите внимание на мое сообщение.