Мы долго ждали и если дождались, то сначала устроили праздник сами себе — вдвоем и молча выпили шампанского. И обе молча подумали о тяжелом, трудном восхождении на Олимп. А уж потом праздновали со всеми, как положено по русскому обычаю — после труда и праздник. Как в сельском хозяйстве все праздники осенью — после уборки урожая. Или на заводах после выполнения годового плана. Так что мы тоже сохранили русские обычаи и соблюли традиции, и пусть болельщики нас простят. А праздновать было что. Не правда ли? Наша команда сделала невозможное: 6 золотых из 7. В истории Олимпиад, наверное, ни в одном виде спорта не было такого. Боюсь даже подумать: повторим ли когда-нибудь?

С того страшного дня, 13 января 1973 года, прошло три года. А я все думаю и думаю: как же это случилось?

Был обыкновенный трудовой день, каких я прожила тысячи. Мария Николаевна — десятки тысяч, а Юля Рябчинская — сотни. Была нормальная тренировка на канале в Поти, где мы обычно тренируемся в зимние месяцы, когда у нас в России замерзают водоемы. Все было хорошо. И Юля, заканчивая тренировку, захотела меня поддразнить: смотрите, мол, мои скорости растут, вы уже скоро меня не догоните. Речь шла о том, что на моем катере стоит старенький мотор «Москва» и пора менять его на «Вихрь». Я согласилась. Да, чтобы угнаться за тобой, пора менять мотор. Затем Юля ушла вперед, а я задержалась, раз

говаривал с кем-то из гребцов.