И тут я загордилась. Потом по телевизору увидела Пинаеву и подумала, нет, никогда мне такой не быть. И точно, поехала на одно соревнование — третья, на другие — четвертая. Мне бы подумать, что это не республиканские, а всесоюзные, а я знай еще больше тренируюсь.

А потом вышла замуж. А потом родился ребенок. А потом я уже не вернулась к своему тренеру, который был против того, чтоб я рожала. А что потом? Потом мы с вами сидим и вот разговариваем».

Говорили мы с Юлей не один час и не один день. Она осталась без тренера и готовилась самостоятельно. А это в нашей среде редкое явление. И потому желающих ей помочь было предостаточно, и тренировочные планы ей протягивали со всех сторон. Я часто думала, почему, оставаясь одна, Юля так и не нашла себе тренера. И кажется, поняла: она хотела остаться сама собой. Чтобы ей ни говорили, она всегда задумывалась и отвечала: «Треба разжувати». У меня тоже было свое мнение на каждый совет: «Нужно кусать столько, сколько проглотишь». И этот подход без особой премудрости, без лукавого, без задуманных фраз, когда ученик иногда не понимает, чего хочет от него тренер, а тренер, наслушавшись новинок, тоже сам не разобрался до конца, как-то определил наши отношения.