В 1957-1958 годах люди, связанные с французской кинематографией, почувствовали неизбежность перемен.
Рутина, как ржавчина, проела кино. Затхлый мирок, выстроенный в тесных студийных павильонах, не имел ничего общего с волнениями и тревогами действительности. Режиссура, операторское искусство, актерство — все нуждалось в кардинальном обновлении. В атаке на одряхлевшее коммерческое кино Жанна Моро приняла самое активное участие.

Она сыграла около сорока ролей и получила множество призов. Ее имя — могучий козырь рекламы. Ее портреты — на обложках иллюстрированных еженедельников, которые рекламируют мойку окон. Она же категорически не считает себя «звездой»: «Я актриса. Я не могу по-потому что я как раз хочу сыграть Наташу Ростову». «Звезда» может выступить в самом плохом фильме и все равно останется «звездой». Я не могу».

От «звезды» ее отличает достоинство художника и дисциплина художника. Писательница Маргерит Дюра, близко наблюдающая актрису в жизни и в работе, сравнивает ее безупречную дисциплинированность с точностью рабочего, ровно в восемь отбивающего табель в проходной завода Рено. С такой же пунктуальностью, возвратившись после восьмичасовой съемки домой, она учит текст к завтрашнему дню и так же обязательно ровно в 10.30 ложится спать. Строгая точность, отказ от всего, что не относится к работе, — отнюдь не результат сурового воспитания и не особенность характера. Это элементарный профессионализм, как его понимает Жанна Моро. Постоянным напряжением воли, вечным тренажем она защищает свой актерский материал от разрушения. За нею не знают скандалов, экстравагантных приключений.